Сегодня везде и всюду нам усиленно твердят, что права и свободы человека и гражданина у нас превыше всего, и что Россия является правовым государством.  К сожалению,  всё это уже много лет звучит хорошо, сладко и красиво лишь на словах. А на деле мы очень часто  сталкиваемся с тем, что до прав отдельно взятых людей нашей власти нет никакого дела,  и что исход любой ситуации, в какой бы ты ни оказался, будет зависеть не от объективного и беспристрастного подхода тех, кому следует защитить и обеспечить соблюдение твоих прав, а от того, какими возможностями в виде нужных знакомств, родственных связей и толщины кошелька ты обладаешь. И если у тебя нет ни того, ни другого, ни третьего, ты заведомо будешь виноват. Всегда и во всём. Даже если при этом тысячу раз прав.

В подтверждение моих слов приведу одну драматическую историю, которая разыгралась в прошлом году в одном из сёл Алатырского района и имена главных героев которой мне по понятным причинам пришлось изменить.

Зимой одна из жительниц села Юлия родила ребёнка. Пока она  находилась в роддоме, её муж Сергей был дома один. Как-то в субботу, незадолго до долгожданного возвращения  любимой жены с новорожденным сыном, он решил расслабиться, купил пива и сел посмотреть по телевизору спортивную программу. Захотев выпить ещё бутылочку, Сергей опять пошёл в магазин. По дороге ему попался один знакомый, любитель спиртного, который.  поздравил его с рождением  ребёнка и предложил отметить такое событие дома у Сергея и Юлии и за  счёт Юлиного мужа, так как сам работать не привык.

Тот согласился, они выпили, и гость (назовём его Иван) сказал Сергею,, что он якобы незаконно получает ежемесячные денежные выплаты (Сергей два года находился на Северном Кавказе),  и что он лишь связист, а гость – морской пехотинец – тоже был в горячей точке, но никаких выплат у него нет.. 

Потом, требуя продлить «праздник», Иван, будучи в подпитии, стал осыпать оскорблениями Сергея и его отсутствовавшую на тот момент жену. Хозяин дома предложил Ивану уйти или вести себя прилично, но тот, будучи на голову выше Сергея,  в ответ одним ударом повалил его на пол, а потом схватил со стола нож. Случилась драка, и  так получилось, что нож угодил злосчастному гостю в сонную артерию.

Сергей, как потом рассказывала Юлия,  тут же вызвал полицию, подробно описав, что и как произошло, в том числе и то, как он пробовал спасти Ивана, зажав ему рану. «Вот так! - горько усмехается Юлия. – Морской пехотинец остался лежать на полу, а моего связиста увезла полиция». 
Впрочем, на время следствия Сергея выпустили под подписку. Он ходил на допросы, его проверяли на детекторе лжи, чтобы выяснить, что же произошло на самом деле. И… сразу же вменили статью 105 Уголовного кодекса РФ – «Убийство» без какой бы то ни было самообороны. А Сергей между тем  только повторял: «А ведь остаться лежать на полу мог бы я».

Суд над Сергеем в Алатырском районном суде длился всего два дня, так как судье нужно было срочно ехать на учёбу.

 В первый день выступали потерпевшие в лице близких родственников Ивана, а на другой – сторона защиты. Приговор по своей суровости превзошёл все мыслимые и немыслимые ожидания. Сергей получил 11 лет лишения свободы в колонии строгого режима и 1 миллион 600 тысяч рублей компенсации морального вреда. Ему присудили произвести оплату похорон, адвокатов, а ещё выплачивать ежемесячное пособие детям убитого в размере 6 тысяч рублей до достижения ими 18-летнего возраста (при очной форме обучения – до 23 лет).

Жена и родственники Сергея подали апелляцию, но апелляционную инстанцию, как призналась Юлия, вопрос, получил ли муж копию документов или нет, волновал больше, чем факты, указанные в жалобе.

«Вот какое у нас правосудие! – негодует Юлия. -  Оно на стороне тех, кто ведёт себя аморально – ведь убитый нигде не работал, был в разводе, при этом пил, устраивал в своей семье дебоши, а тут вдруг ни с того ни с сего стал идеальным папой». 

«Хотя его бывшая жена, -  возмущается молодая женщина, -  заявила следователю, что у её мужа была дурная привычка при ссоре хватать разные предметы и замахиваться ими на близких. Но следователь почему-то не придал этому значения и про такую привычку потерпевшего по ходу дела больше никто не слышал. Потому что ведь легче посадить человека, чем разобраться по существу. Теперь наш папа, - едва не плачет Юлия, -  должен платить чужим детям. А мы, его жена и дети, тоже оказались виноватыми, нас тоже наказали, мы обречены страдать. Пенсию по потере кормильца нам не платят, и всё, что заработает наш папа, уходит детям убитого. Я выйти на работу не могу, так как младшему ещё нет полутора лет. Кто мы? Кто наш папа? Рабы на всю оставшуюся жизнь?»

Юля утверждает, что её муж не алкоголик и у него даже в мыслях не было никого убивать. Он ждал ребёнка и намеревался его растить, а не сидеть за решёткой из-за того, что ему пришлось дать вынужденный отпор какому-то случайному знакомому, защищая себя и честь своей семьи.

Юлия и Сергей строили дом, работали и воспитывали первого ребёнка,  усыновлённого Сергеем, так как до свадьбы его жена была матерью-одиночкой.  Они с нетерпением ожидали появления второго малыша. Сергей пытался поскорее завершить ремонт в доме, где они жили,  делая всё, чтобы его близкие ни в чём не нуждались. 

Юля отправилась на роды в Чебоксарский перинатальный центр, за двести километров от дома, и за день до трагедии Сергей  приезжал её навестить!

А как жили убитый Иван и его семья? Юлия рассказывает, что за последние десять лет  он проработал всего 11 месяцев, живя на иждивении у своих родителей родителей, тоже балующихся алкоголем. Алименты после развода жене не платил. За день до смерти сломал руку родному отцу; отбирал пенсию у одного престарелого односельчанина, который из-за угрозы расправы не обращался в полицию. 

«Он запросто, - признаётся Юлия, -  мог убить моего мужа и просто уйти, забрав из дома все ценные вещи, чтобы потом продать их и купить себе выпивку».

Сейчас Юля задаётся вопросом:  что же ей оставят судебные приставы, когда явятся арестовать их совместно нажитое с Сергеем имущество,  компенсировав тем самым моральный вред семье убитого.  Ясно, что кроме самых необходимых даже не для жизни, а выживания, вещей, ничего.

«У нас, - сокрушается женщина, - были семья, дом, работа, мы радовались жизни. Теперь же фактически не имеем ничего и вряд ли когда-либо сможем иметь, так как жить на пособие по уходу за ребёнком в 5100 рублей и снова приобрести мебель и технику нереально. А когда сыну исполнится 1,5 года, и этих денег не будет, так как детское пособие выплачивается лишь до достижения детьми полутора лет».

Развестись с мужем,  предать и оставить его в столь непростой период Юля не может и не хочет. Её старший сын, которому восемь лет, почти постоянно спрашивает, где папа и когда он вернётся домой, а она не знает, что ему ответить и как сказать, что папа находится за решёткой. И  младший мальчик очень похож на своего отца.

Сергей сейчас  трудится в колонии, получая лишь где-то около тысячи рублей в месяц, так что откуда ему взять ежемесячно 6 тысяч для детей Ивана, неизвестно.   На долгих одиннадцать лет они повиснут на нём  непосильным долгом, обременённом штрафами и пенями. В суде Юлии заявили, что никого не волнует, как и где он возьмёт эти деньги.  «Впрочем, - спрашивает Юля, -  достанутся ли деньги детям Ивана? Ведь родители покойного – любители выпить. Получается, мы будем оплачивать их водку?»

Ситуация усугубляется  ещё и тем, что кое-кто из родственников погибшего работает в правоохранительных органах и у Юлии есть все основания полагать, что дело против её мужа «шилось» и решалось в «нужном» русле не без их ведома и участия. Недаром версии об убийстве в пределах необходимой самообороны или в состоянии аффекта даже не рассматривались следствием.

Вопиющий факт, но государственные защитники отказались помочь Юлии и Сергею с написанием апелляционной и кассационной жалоб, требуя за это пусть небольшие, но всё-таки деньги. Хотя Сергей является ветераном боевых действий и согласно закону о ветеранах ему положена бесплатная юридическая помощь на любой стадии уголовного процесса.

Юлия обращалась к ряду алатырских адвокатов и те хором заявили ей, что эта услуга предоставляется ими исключительно за деньги и её слова о том, что она находится в отпуске по уходу за ребёнком и ей полагается бесплатная юридическая консультация, были ими полностью проигнорированы.

Не понесла никакой ответственности и мать убитого, давшая ложные показания, что её сын, якобы, никогда не  держал в руках ножа, хотя как уже упоминалось, это не так. Тогда как свидетельства друзей, родственников и коллег Сергея о том, что он почти не пил, а если и выпивал, то только по семейным праздникам, будучи примерным тружеником, отцом и мужем,  а также положительные характеристики с мест работы, учёбы, жительства и из армии остались без внимания.

«Родственники Ивана, - говорит Юлия, - заявили следователю, что Сергей постоянно пьёт, нигде не работает и что после случившегося его сразу же уволили, хотя мой муж даже во время следствия трудился во вторую смену с пяти вечера до часа ночи, а с утра отводил сына в школу и ходил в магазин за продуктами, так мне после кесарева сечения ходить куда бы то ни было нельзя было вообще».

На теле убитого в ходе экспертизы были обнаружены травмы, которые, по мнению Юлии, он не мог получить, находясь у них дома в тот роковой день. Следствие пришло к выводу, что  Сергей, «действуя умышленно, осознавая противоправный характер своих действий, и желая действоват  таким образом, предвидя возможность наступления общественно опасных последствий в виде смерти и желая их наступления, нанес  Спиридонову Ивану Андреевичу  не менее одного удара рукой в область головы, причинив кровоподтек лица, не нанёсший вреда здоровью, а затем, с целью доведения своего преступного умысла, направленного на лишение Спиридонова жизни до конца, вооружившись кухонным ножом, имевшимся в вышеуказанном доме, используя  указанный нож в качестве орудия для совершения преступления, нанес им не менее двух прицельных ударов в область расположения жизненно важных органов  шеи. В результате своих умышленных преступных действий он нанёс Спиридонову ссадину-царапину передней поверхности шеи, которая не причинила вреда здоровью, а также проникающее колото- резанное ранение шеи слева» и т. д. 

Юлия не понимает, почему  «ссадину-царапину» следователи посчитали прицельным ударом, доказывая, что она никак не квалифицируется и в каком положении наносилась, нигде не указано, да и согласно данным  экспертизы, была получена Иваном в течение суток до наступления смерти, так же как кровоподтек лица и правого и левого коленного сустава.  Выходит, что эти травмы квалификации не подлежат, поскольку они имели прижизненный характер и получены  как минимум за сутки до наступления смерти. А не во время встречи Ивана с Сергеем. Но следователь предпочёл закрыть глаза и на это.

Серьёзные расхождения между данными экспертизы и текстом приговора суда имеются и по поводу «колото-резанного ранения шеи слева». В заключении эксперта сказано, что в момент причинения колото-резанного повреждения движение орудия находилось в направлении сверху вниз, сзади на перед, несколько слева направо, а плоскость клинка было ориентирована  наискосок свеху вниз, спереди назад, сверху лезвие, снизу обух, причем экспертиза была сделана с кожного лоскута с области шеи, через два месяца после случившегося! В приговоре же суда всё обозначено куда проще: «колото-резанное повреждение имеет следующее направление раневого канала - несколько слева направо, несколько сзади наперед, несколько сверху вниз». Как прикажете понимать эту казуистику и кого и для чего она призвана ввести в заблуждение?! И почему экспертиза производилась лишь два месяца спустя после смерти потерпевшего?  Ответ прост. Родственники Ивана Спиридонова, работающие в правоохранительных структурах были заинтересованы в том, чтобы любой ценой засадить Сергея на скамью подсудимых, что они и сделали.  А отец следователя, который вёл дело, занимает солидный пост в следственных инстанциях при прокуратуре и следователь знал, что за такую недопустимую просрочку с экспертизой ему ничего не будет! 

И чем дальше разбираешься в аспектах этого дела, тем становится интереснее.  Выяснилось, что следователь  пару раз намекал Сергею, что может поменять ему квалификацию и статью на более мягкую., но, как потом сообщил Сергей своей жене, явно за определённую сумму. После трёхдневного пребывания в прокуратуре  дело Сергея сразу передали в суд. Подобная скорость позволяет думать о том, что оно действительно «шилось», причём самыми что ни на есть «белыми нитками».

А вдова Ивана,  рассчитывая на увеличение денежного пособия со стороны Сергея детям потерпевшего и дополнительную пенсию по потере кормильца,  за пару месяцев переоформила документы на свою дочь, указав, что Иван являлся её отцом, хотя на самом деле это не так. То есть оформила пенсию сперва на сыновей, а затем ещё и на дочь, не имевшую к Ивану ровно никакого отношения!  Это, кстати, дало ей отличную возможность обналичить к суду над Сергеем материнский капитал на третьего ребёнка (дочь), так как когда она рожала второго, то мат. Капитала ещё не было и в помине!

Что касается  лжесвидетельства и экспертов, то в аппеляционном определении однозначно и цинично сказано: «Вопреки утверждению осужденного, показания потерпевшей и свидетелей судом обосновано признаны достоверными, поскольку они согласуется не только между собой, но и с иными приведенными в приговоре доказательствами. Какой либо заинтересованности в исходе дела либо причин для оговора осужденного со стороны указанных лиц судом первой инстанции не установлено». Хотя заинтересованность, как убеждена жена Сергея, Юлия, налицо!

«Имеющиеся в деле судебные экспертизы проведены специализированными экспертными учреждениями, экспертами, обладающими высокой квалификацией и необходимыми познаниями, сами заключения являются полными, мотивированными, аргументированными, содержат подробное обоснование на вопросы следователя, в связи с чем, вопреки доводам осужденного и его защитника, не имеется оснований сомневаться в достоверности, правильности и объективности выводов экспертиз. Оснований для вызова и допроса эксперта и специалиста в судебном заседании не имелось, в связи с чем суд обоснованно отказал в удовлетворении ходатайства стороны защиты, подробно мотивировав отказ в вызове данных лиц». Как говорится, да здравствует российский суд – «самый справедливый и гуманный суд в мире!»

Но Юлия и Сергей не намерены сдаваться и продолжают бороться дальше. Как за пересмотр квалификации дела, так и за отмену тех непомерно обременительных выплат в пользу семьи потерпевшего, которые были присуждены Сергею. Остаётся лишь надеяться, что их борьба окажется не напрасной, принесёт хоть какие-то плоды и будет замечена теми, кто регулирует и определяет работу следствия и суда, гарантируя соблюдение прав человека, которые пока, к сожалению, у нас можно топтать, распинать и нарушать как угодно,  безжалостно и беспощадно ломая людские судьбы в угоду личной выгоде и корысти и не неся за это никакой ответственности ни перед обществом, ни перед законом.

Борис Агапов, Алатырский район